Я сразу понял, кто передо мной.

Тип, отделившись от квадратной колонны, уверенно направился к точке, в которой находилась «‎сова». Правая рука недоноска окуталась оранжевым сиянием… я увидел, как волшебник начал формировать нечто наподобие светящегося диска. Как у Кары, только огненно-красный.

Волков неторопливо выбрался из машины и замер на полушаге. Просто потому, что попал в зону действия нашего колдунства.

Одновременно с Тимофеем окостенели покупатели, случайные прохожие, таксисты. Вмёрзли в асфальт отъезжающие и паркующиеся машины.

Брукс так и не появляется.

Прикрывает мне спину.

Расширяющееся кольцо света и два выстрела.

Враг успевает пригнуться, но я к этому готов — пули летят в нужном направлении. Первая впивается хрономагу в плечо, заляпывает кровью боковое стекло минивэна. Вторая разворачивает грудную клетку.

Агент «‎Эскапизма» падает.

Я спокойно приближаюсь к мужчине, скребущему ногтями по капоту ближайшей машины, и добиваю его выстрелом в голову.

Откручиваю настройки.

Мир оживает.

Для наблюдения мы выбрали угловую камеру, позволяющую следить за большей частью палаты, окном и койкой, на которой ранее лежал воскресший пациент.

Штурм начался традиционно.

С разбитого окна.

Люди, спускающиеся на тросах, бронированные ребята в берцах и чёрных пятнистых штанах… Головы укрыты яйцеобразными шлемами. Серебристые шары, превратившиеся в лужи… На поверхности луж проступают рунические письмена…

В общем, до боли знакомая картина.

Оранжевой плёнки, которой заволакиваются проёмы в таких случаях, мне не видно. Я просто знаю, что плёнка есть. Всё идёт по плану, сценарий отработан годами, если не десятилетиями.

Непонятно, почему это всё улетело в Узду.

Пётр Мстиславцев исчез, появился вновь, и уже спокойно вышел из палаты, оставляя за спиной растворяющиеся в вечности тела бывших штурмовиков.

Браво.

Просмотр завершён.

И, наверное, эмиссар покинул бы клинику, пока одни участники этого спектакля сражались со мной и Кимберли, а другие разделывались с Волковым у дверей пассажа. Вот только нам удалось разгадать замысел.

Мстиславцев заморозил хронопоток, открыл дверь палаты и упал замертво.

С иглой в шее.

Крутой парализатор на основе всяких зачарованных компонентов.

Прикол в том, что иглу в шею эмиссара вогнали двадцатью секундами ранее, и сделала это Брукс. Тем самым мы перезапустили ветку реальности, порождённую «‎Эскапизмом».

Волна перемен заставила меня ухватиться за стену, чтобы не потерять ориентацию.

Штурмовики оживали один за другим, кровь сворачивалась, дырки от пуль зарастали. В моей голове смешались воспоминания, почерпнутые из видеозаписей, с новой картиной мира.

А потом всё схлынуло.

Волков шагнул в проём и начал раздавать приказы.

Рядом со мной материализовалась Кимберли.

— Сработано на совесть, — похвалил я.

— А то.

Доспехи я свернул, боевой транс отключил. Средоточие не опустело даже на треть, что наглядно показывает темпы моего развития.

Откуда ни возьмись нарисовались персонажи в белом. Оценили состояние Мстиславцева, проверили пульс, прошлись светящимися ладонями по всему телу. Утрамбовали на носилки и уволокли в портальную линзу.

Я посмотрел на экран канцелярского планшета.

Девственная чистота.

Папка с видеофайлами опустела. Вслед за этим растворился и сам планшет — в новой редакции никто мне его не давал.

Розовое свечение в проёме погасло.

В коридор вышел Тимофей Волков.

— Похоже, я у вас в долгу, ребята.

— У него, — Брукс кивнула в мою сторону. — Я бы не догадалась.

Мы со следователем обменялись красноречивыми взглядами. Дескать, были тёрки. Но ладно, проехали. А ты нормальный мужик, хоть и грёбаный подселенец — вот что мне собирался сказать канцелярист. Собирался, но выдал совсем другое:

— Хочешь понаблюдать за допросом?

Разумеется, допрос ничего не дал.

Наш клиент сутки провалялся в коматозе, пока менталисты потрошили его личностное ядро. Блокадой кибермансеров попаданец не владел, и мы уже через пару часов объективного времени получили нужную информацию.

Вы уже догадались, что Нуриев был далеко.

Участвовал в планировании.

Дёргал за ниточки.

— Гадкое чувство, — поморщился Волков, когда мы спускались в лифте на подземный уровень тайной канцелярии. — Когда охотятся на тебя.

— Всё случается впервые, — философски замечаю в ответ.

Брукс умотала по своим делам, а я решил заскочить на нашу загородную виллу. Следователь предложил подбросить до служебной квартиры с «‎переходником». Я согласился.

Двери лифта разъехались.

— Нет, ну что за дичь? — у канцеляриста, похоже, накипело. — Я ведь обычный следак. Да, пакую вашего брата в наручники. Отправляю на санаторно-курортное лечение…

От последних слов моя щека дёрнулась.

Тимофей этого не заметил и, двинувшись в глубину парковки, продолжил:

— Этим занимается весь отдел. Убьют меня — назначат следующего. Насколько я помню, у вас там искусственный мозг всё просчитывает… И он не видит столь очевидных вещей?

— Не мозг, а разум, — поправил я. — И не у нас, а у них. Я на стороне медведя, если ты не забыл.

— Медведя, — фыркнул следак, открывая дверь машины. — Ты мне ещё на балалайке сыграть предложи.

— Серьёзно? Не слышал этот анекдот?

Когда мы выезжали на Литейный, Волков громко ржал над бородатой хохмой. И я на несколько секунд забыл, что этот мужик всегда считал врагами людей вроде меня.

— Ладно, — отсмеявшись, канцелярист лихо подрезал зазевавшегося мажора в красном спорткаре и без зазрения совести проскочил на красный. — И что же я такого натворю в будущем, что на меня ополчился этот… МОР?

— Есть только один способ проверить.

— Какой?

— Заглянуть в гости к теневикам.

— Меня обычно не приглашают.

— Вряд ли ты будешь возражать, если я займусь этим вопросом.

— Что взамен?

Деловой хватки Волков не потеряет никогда.

— Помоги отыскать Нуриева.

— Я и так этим занимаюсь.

— Ты не понял. Алан — влиятельная фигура в «Эскапизме». Не исключено, что с ним попытаются вести переговоры.

— Кто попытается? — вкрадчиво переспросил следователь.

— Сам знаешь.

— А ты против.

— Нуриев — мой личный враг. Мой и Кимберли. Мы хотим добраться до него раньше остальных.

— И?

— Он исчезнет.

Канцелярист вздохнул.

— Попахивает госизменой.

— Вот только не надо, а? Ты не знаешь о планах руководства. Я тоже о них не знаю. У нас при любом раскладе взаимодействие. А за мои поступки ты ведь не можешь отвечать, верно?

Свернув с Литейного на Боярскую, Волков задумался.

— Ты ведь уже придумал, как спасти меня от менталистов?

— Во-первых, тобой не будут заниматься. Лес рубят, щепки летят. Одним эмиссаром больше, одним меньше… Не повод, чтобы искать внутренних врагов и дрючить весь Особый отдел.

— Есть и «во-вторых»?

— Я научу тебя кое-каким приёмам кибермансеров.

Волков уважительно кивнул.

— Заманчиво, но нет. Не обижайся, дружище, но я патриот своей страны. Глупо звучит, да? Ты получишь нужную информацию, когда я докопаюсь до этого гада. Но разрешение на ликвидацию должно быть. Крутись, как хочешь. Начнёшь самовольничать — и нашей дружбе конец.

Впервые с августа фискал произнёс это слово.

Дружба.

— По рукам, — буркнул я.

Вернувшись в коттедж, я быстренько принял душ и занялся наведением порядка в ноосфере. Повытаскивал всё лишнее, провёл ревизию «арксов» и запасных магазинов, пересчитал патроны. Перезарядил, почистил, смазал. Отправил назад — туда, где нет ничего, кроме идей. И переместился в пузырь кваргов.

Несколько часов мы с Шепардом убили на поиск ответа.

Действия концерна выглядели нелогичными и странными. Потерять столько сотрудников, чтобы убить рядового сотрудника спецслужб… Такое себе. Мы начали отслеживать судьбу Волкова, но уперлись в ту самую волну неопределённости, о которой говорили кварги. Хаос, иначе не назовёшь. Варианты множились, как грибы после дождя. В одной из веток Тимофей занимался рутинной работой, уходил на пенсию и никого не трогал. Во второй редакции он погибал при исполнении. В третьей шёл на повышение, прокачивался до ведущего оперативного сотрудника. В четвёртой отжигал максимально и становился руководителем управления. Вроде, ничего страшного. Туман сгущался в тех моментах, что были связаны с моей биографией. Я не мог отследить причинно-следственные связи. Называется, сдержал обещание.