Зависит от того, какую информацию я предоставлю.

А я не предоставлю ничего.

— Вполне понятное желание, — я поставил недопитую пиалу на стол. — Рад был пообщаться. У вас тут приятно, тепло. Чайки, море, и всё такое. Мне пора, к сожалению.

— Уже уходите? — изогнул бровь мой собеседник. По лицу лидера сложно было определить, что он думает по поводу моего слива. — Жаль, что вы отказались от помощи, господин консультант. Чайнворд — своеобразное и довольно опасное место.

— Как и Российская империя, — я встал, давая понять, что разговор окончен. — Здесь далеко не всегда чувствуют себя комфортно даже влиятельные аристократы.

Глаза Полева стали колючими.

Вероятно, я перешёл красную линию.

— Я пережил многих архонтов, чрезмерно самонадеянных и недальновидных, — отчеканил магнат. — И, поверьте, переживу выскочку, умеющего слегка притормаживать события.

— Несомненно, переживёте, — согласился я. — Всех благ.

Зейферт ждал меня в машине.

Когда я покидал особняк Полева, никто из нас не обмолвился ни единым словом. Судя по всему, хрономаг должен был доставить меня на разговор с хозяином, а потом переправить обратно. Не задавая лишних вопросов.

***

Я начал действовать сразу после того, как получил отмашку от Голицына.

Планеты встали таким образом, что нынешний щит императора предпочёл бы избавиться от потенциальных конкурентов. Николая Романова эти неудачники тоже не интересовали, поэтому я получил негласное разрешение на хронопрыжок.

Моё вмешательство вряд ли запустит эффект бабочки. Максимум — незначительное ответвление реальности, в котором никто не слышал о фамилии адептов электричества, развязавших вендетту против Корсаковых. Кроме того, Романовы хотели понаблюдать за происходящим и удостовериться в том, что я справлюсь с миссией на своей родной планете.

Тестовый прогон.

В день, когда я решил разделаться с врагами своего рода, Артур Серебров нещадно эксплуатировал Машу. Наша айтишница была вся издёрганная, на нервах, ибо не спала целую ночь. Мы искали следы перемещения Ярославцевых по стране. Нет, не так. Мы пытались выяснить, где они находились в момент времени, когда я запланировал свою атаку.

И вот мы едем вдоль побережья Финского залива.

Серебров молчит — связывается через менталиста с ребятами из нашей СБ, проверяет посты.

Зима сделала ландшафт мрачным. Слева от меня волновалось море, справа вздымалась зубчатая стена леса. Между лесом и полотном дороги громоздились сугробы. Залив почернел и практически слился с тучами на горизонте. Вьюга выстилала асфальт позёмкой.

— Ты должен учесть один нюанс, — нарушил эсбэшник затянувшуюся паузу. — Фискалы зафиксируют всплеск и отправят по адресу группу захвата. Это не городская черта, но есть одноразовые порталы. В среднем, у штурмовиков время реагирования не превышает сорока минут. Чаще укладываются в двадцать-тридцать. Уверен, что успеешь?

Я всё понимаю.

Работал в Особом отделе, выезжал по тревоге. У меня не будет иммунитета, поскольку на должность консультанта меня примут чуть позже. И здесь имеются определённые риски, но...

Мой план сводится к тому, чтобы идти напролом.

— У меня нет выбора, — провожаю взглядом одинокую сосну у берега. — Когда отправлюсь в рейд, не хочу оставлять за спиной нерешённые проблемы. Без меня вы не справитесь.

Заброска продумана до мелочей.

Мы едем в дешёвой «богемии», арендованной через подставное лицо. Оружия на мне — ноль. Я собираюсь призывать стволы вместе с боеприпасами уже на месте. Из одежды — тактическая демисезонная куртка «модуль» с импортными терморегуляторами. Под «импортом» я подразумеваю моноземельную технологию — дорогую и труднодоступную. Сюда же прибавьте крепкие берцы, мои любимые карго и чёрную кепку-бейсболку.

«Богемия» съезжает с трассы, проезжает пару километров по второстепенной дороге, снова поворачивает и оказывается в лютой глухомани. Деревья, склады за бетонным забором. Место безлюдное, жилых домов нет, собаки за забором не лают.

Серебров заказывает прокол нашему портальщику.

Линза формируется в нескольких метрах от капота.

— Удачи, — начальник охраны хлопает меня по плечу.

Молча киваю.

И выхожу из тёплого салона в январскую стужу.

Портал рассчитан на два перехода. Для Сереброва всё будет выглядеть так, словно я нырнул в линзу, а спустя пару секунд вернулся обратно. Между этими двумя событиями может пройти сорок минут субъективного времени.

Делаю несколько шагов и пересекаю незримую грань.

Окружающее меняется.

Я нахожусь в лесу, среди высоченных сосен, на обочине узкой дороги. Дорога петляет меж деревьев, по всем законам здравого смысла её должно замести снегом, но нет. То ли хозяева упрятанной в бор дачи оснастили полотно артефактрикой, то ли ещё что.

Врубаю боевой транс.

И перемещаюсь на пару месяцев в прошлое. В ноябрь двадцать второго года, когда мой неудачный набег на Петергоф привёл к смерти Глеба Ярославцева, тогдашнего щита Его Императорского Величества.

Глеб отрезан от мира.

По идее, начальник Дворцовой полиции сидит напротив меня в допросной комнате, а менталист Особого отдела готовится к взлому моей черепушки и проникновению в ядро личности. Всё это происходит за тысячи километров от здешних мест. Парадокс в том, что я не могу встретить в прошлом самого себя. И теперь сам факт моего перемещения начинает необратимо перекраивать историю.

Ледяная январская стужа отступила.

Вокруг — ни единого намёка на снег. Прохладно, но к этому я привык. Погода в Хельсинки, когда я там жил, радикально ничем не отличалась.

Иду по блестящему от дождя асфальту.

Ярославцевы — многочисленный род. У Глеба двое братьев и сестра, отец с матерью, три жены. У папочки две жены. Третье поколение ещё толком не подросло, но есть два моих сверстника, Руслан и Егор, которые учатся в военных академиях. Ещё две девочки-школьницы и паренёк лет пяти-шести — его увезли на юг.

Вырезать всю семью под корень я не буду.

Шаг был бы логичным, учитывая сложившиеся обстоятельства, но мне противно воевать с детьми. Вырастут, захотят отомстить — это их право. Решат не связываться — тоже их выбор.

Порой надо оставлять людям выбор.

Ярославцевы собрались на лесной даче чуть ли не полным составом. То ли они здесь решили пожить несколько недель, то ли ещё что. Дети в частных школах, курсанты академий почему-то съехались на огонёк. Большинство из моих врагов — высокоранговые адепты электричества. За исключением жён, взятых из дружественных родов. Мне известны их способности — это вода и воздух. Стихии, которые при удачном сочетании генов могут породить крепкого одарённого-энергета.

Всё это не имеет значения.

Потому что среди любителей вендетты нет ни одного хрономага.

За очередным поворотом дороги мне открывается лесная опушка с двухэтажным коттеджем. Территория огорожена высоким каменным забором. Периметр укреплён артефакторикой, всюду понатыканы камеры с датчиками движения. Мощные откатные ворота, калитка для пешеходов, будка КПП.

Приблизившись к воротам, останавливаю хронопоток. Достаю из мира идей свой модифицированный «барс» и делаю два выстрела. Оба — мини-гранатами со световым расширением. Каждое нажатие спускового крючка тянет из меня энергию, но в боевом трансе мне по барабану.

Первый выстрел сносит калитку.

Вместе с опорной стойкой ворот и частью забора.

Вторым выстрелом я превращаю в руины будку КПП. Никто не успевает выбежать, открыть огонь или сообщить об опасности. Даже сигнал на пульт охраны не поступит, ведь я остановил время.

Дождавшись, пока немного осядет пыль, вхожу в образовавшийся пролом.

Активирую световой доспех.

И направляюсь к дому.

Глава 3

Электрические разряды тянутся ко мне и застывают, соприкоснувшись с областью замедленного времени. Насколько я понял, удары нанесли братья Глеба и его отец, они сильнейшие в роду.