— Что ты видел? — спрашиваю я.

А вот и второй фрагмент истории.

Дом меняет конфигурацию. Самовольно достраивает какие-то эркеры, расширяет балконы и террасы, делает крышу островерхой и оснащает ее флюгером с русалкой. Подробности меня впечатлили — Бодхи весьма наблюдателен. Вот только зайти внутрь пробудитель побоялся. По понятным причинам. Мать злобно таращилась на него из окна, говорила мужским басом на неизвестном языке и метала молнии. Разряд угодил в тротуар рядом с ногой Бодхи и выворотил несколько камней. Гуру поспешил отступить на противоположную сторону улицы.

Я внимательно выслушал друга.

И уточнил:

— А почему ты решил, что демон чует магию?

Бодхи замялся.

— Ну, я попробовал телепортироваться во двор с помощью своего знакомого. Как ты и предлагаешь.

— И что?

— Парадное крыльцо исчезло. В особняк не войти.

— Хм, — я почесал подбородок. — Занятный случай.

Я мог бы сгонять за всякими артефактами, солью и свечами, чтобы провести полноценный ритуал изгнания. Только зачем? Владея высоким тшуммехом, я обойдусь без этой оккультной мишуры. Судя по откровениям моего учителя, речь идет о низших рангах. Мне придется иметь дело с локусом или гейстом.

Плевое дело.

Даже кофе в «Эфиопе» не успеет остыть.

— Один вопрос, — я посмотрел в глаза пробудителю. — Ты же понимаешь, что это простая тема. Мог бы обратиться к одному из ритуалистов ордена. А меня приберег бы на крайний случай.

Бодхи вздохнул.

— Видишь ли… я не хотел рассказывать… в прошлом моя мать была призывателем. Вступила в клан Хантеров. И… я не уверен, что изгнание будет простой задачей.

Я вздрогнул.

Гребаные Хантеры.

Клан, лидера которого я собственноручно убил в Бамбуковом Лесу.

Когда к остановке подъехал троллейбус, я больше не спорил и не задавал лишних вопросов. Мы с Бодхи влезли в переполненный салон и поехали навстречу приключениям.

Глава 24. Храм Разрушения

Троллейбус с шипением сдвигает двери и укатывает в красный закат. Я вижу, как металлическая коробка скрывается за ближайшим поворотом.

Миновав перекресток, мы углубляемся в лабиринт разнокалиберных особняков. Тут есть, где разгуляться архитектурному воображению. Смешение стилей, мания величия, желание переплюнуть соседа — всё в одном флаконе. Минималистичные белые конструкции с панорамными окнами в пол и трехэтажные старорусские терема с навороченными многогранными крышами. Каменные дворцы, облицованные мрамором, и аккуратные коттеджи с новомодными солярными панелями. Земли дохрена, но никто не заморачивается выращиванием еды. Я вижу исключительно скелеты декоративных кустарников и махины деревьев в анабиозе. Норма для этого квартала — трехметровые стены с камерами наблюдения и защитными письменами на воротах.

Попетляв по извилистым улочкам, мы выходим к усадьбе графини Островской.

— Осторожно, — предупреждает Бодхи.

И замедляет шаг.

Замираем на противоположной стороне улицы.

Ограда у поместья литая, чугунная. Завитушки в форме виноградной лозы, шипастые навершия столбов, стилизованный фамильный герб, к которому я даже не присматриваюсь. Дальше в ледяной кошмар вморозились пирамидальные тополя без листвы, исполинские сосны, засыпанный снегом фонтан и статуи, изображающие античных богинь. Особняк расположился в глубине сада, но один флигель выступает таким образом, чтобы доминировать над тротуаром. Невольно напрашивается сравнение со сторожевой башней какого-нибудь средневекового замка. Вид у постройки готический. Я вижу заостренные узкие окна, розетки, выступы карнизов с горгульями.

— Этого раньше не было, — словно прочитав мои мысли, заметил гуру.

Не сомневаюсь.

Уж больно выламываются архитектурные изыски пожилой графини из трендов в сравнении с соседями. По обе стороны улицы — классика модерна, неорусский хай-тек, экодома и прочие жертвы цивилизации. Некоторые здания, сохранив ядро двухсотлетней давности, обзавелись наростами в виде флигелей, домиков прислуги и всевозможных додзё для магических и боевых тренировок.

Усадьба Островских выпала из потока времени.

— Оставайся здесь, — говорю я.

— Уверен?

— Да. Не мешай работать.

Движение тут оживленное — одна машина в час. Медвежий угол, иначе не скажешь. Когда мне позвонил гуру, я открыл глобал-карту и бегло изучил местность. Так вот, ближайший торговый центр — в двадцати минутах езды на автомобиле. Наверное, аристо не нуждаются в земной пище. Или спихивают все закупки на слуг…

Пересекаю проезжую часть.

Окутываюсь ментальными аурами, препятствующими наведению иллюзий и взлому сознания. На всякий пожарный выставляю кинетический щит. Под одеждой активируются охранные татуировки. Я не вижу их мерцания, но чувствую знакомое покалывание кожи.

Нечто засело в доме.

И оно встревожено.

Ограда, лязгнув, выставляет перед собой метровые шипы. Хмыкнув, я телепортируюсь во двор. Перемещаюсь к главному корпусу дома — туда, где по идее должно располагаться парадное крыльцо. Как вы уже поняли, ступеньки, колонны и козырек отсутствуют. Я вижу гладкую стену без малейшего намека на дверной проем.

Дом большой.

Три этажа плюс мансардный уровень. И куча всяких балкончиков, террас, диагональных балок под ними — как в средневековых европейских городах.

Ветер гудит в водостоках.

Мрак скапливается в пастях горгулий.

— Покажись! — рявкнул я на тшуммехе.

Мой голос беспрепятственно проник за толстые стены усадьбы и пригвозил к реалу демона. По ощущениям в доме засел не локус. И даже не гейст. Что-то покрупнее.

Дух взревел.

Усадьба всколыхнулась, пошла складками, задвигала всеми своими фронтонами и рустами. В стене прорезалось окно — широкое, с двойным остеклением. И в этом окне я увидел лицо старой графини.

Знаете, есть люди, которые всю жизнь хорошо выглядят, следят за собой и радуют окружающих позитивом. Есть и моральные уроды, предающиеся всем мыслимым и немыслимым порокам. Графиня в прошлом была светлой женщиной — это чувствуется. А потом некие события сломали ей хребет. В окне моему взору предстала древняя карга с бездонными зрачками и разветвленной сетью морщин на лбу. Мать Бодхи оделась в строгое серое платье, а голову укрыла платком. Ничего человеческого в ней не осталось. На меня смотрело инфернальное существо.

— Жрец, — пророкотала графиня утробным басом. — Иди своей дорогой.

Мои губы искривились в саркастической усмешке.

— Нет.

— Чего ты ищешь?

— Оставь это тело. Ты вселился в мать моего друга. И мне придется тебя изгнать, если будешь упорствовать.

— Ты хоть знаешь, с кем встретился, смертный?

Дешевый прием.

— Мне насрать.

Демон расхохотался.

Стекла со звоном вылетели из рамы, обдав меня осколками. Я даже не заметил этого — слишком хороша выставленная защита.

— Вон из тела, — уже серьезнее произнес я.

И раскрыл перед глазами изображение книги.

Теперь мои слова будут иметь силу заклинаний.

— Ты служишь Нергалу, жрец, — спокойно парировал дух. — Повелитель не одобрит изгнания своего посланника из этого сосуда.

Твою ж мать.

Как давно я не слышал этого слова — «сосуд». Так бесы выражались в незапамятные времена… в те дни, когда я жил в Легурии и был совсем юным послушником смерти.

— Велено передать, — молвил дух, — что Повелитель доволен твоей работой. Звезда Несуществования готова взойти на небосклоне нового мира. И ты в этом поможешь.

Перевариваю услышанное.

— Явись пред очи владыки, — продолжил демон. — Получи новый приказ.

Честно говоря, я до последнего надеялся, что Нергал откажется от своей затеи покорить эту версию Земли. Зря, конечно, надеялся. Боги планируют на тысячелетия вперед. Их пути неисповедимы.

— Приказ ясен, — склоняю голову. — Это всё, что велено передать?

— Да, — пробасила графиня, глаза которой успели превратиться в два красных огонька. — Распоряжения владыки закончились. Это тело я оставляю себе в качестве награды. Можешь идти.