Сначала мы нырнули в Москву, оттуда переместились в Казань и направились по скоростной выделенной магистрали к Омскому порталу.

— Обижаешься, — нарушил я сгустившуюся тишину.

— Нет, — мой бывший куратор перестроился в соседний ряд, лихо подрезав карету «скорой помощи». — Просто не о чем нам с тобой разговаривать.

Пожимаю плечами.

— А ты не считаешь, что общее дело...

— Нет, — отрезал следак. — Не считаю.

Выехали мы часов в десять утра. Пробки худо-бедно рассосались, и на трассах имперского значения можно было нормально перемещаться. С неба непрестанно сыпал снег. Причём, что в Питере, что в Москве, что в Казани. Накрыло фронтом всю Россию...

— Думаешь, что всех переиграл, — Волков соизволил потратить драгоценные минуты на диалог. — Так оно и выглядит, если посмотреть в моменте. Но помни — я жду, когда ты оступишься. И я тебе не верю, Макс. Не станешь ты защищать чужой для себя мир и страну, которая ничего для таких как ты не значит.

— Не стану, — согласился я.

— Вот и я о том.

— У нас просто общий враг, Тимофей. А это связывает покрепче разных там обязательств и патриотических бредней. Общий враг — общие цели. Просто зафиксируй в голове.

«Сова» неслась по унылому мегаполису, который почти не отличался от Казани, в которой я побывал много лет назад. Те же дома-башни, многоквартирные человейники, обилие ТЦ, именуемых здесь торговыми домами, бесконечные развязки, эстакады, парковки... Речной вокзал восстановили — я увидел теплоходы на пристани. Не просто восстановили — отгрохали красивенное здание в модернистском стиле. С застеклённой оранжереей на крыше.

— Ладно, — вздохнул Волков. — Я тебя использовал. Ты — меня. По логике квиты. А по факту к нашему императору имеет доступ пришелец из иного мира. Тебя не смог взломать наш лучший менталист, что настораживает. Я бы сказал, это очень плохо. Мы ломаем всех. И это даёт нашему государству определённые гарантии. А сейчас гарантий нет, мы не знаем, что ты задумал.

— А что вы знаете про «Эскапизм»?

— Тоже ничего.

— Я не буду нести чушь про то, что иногда надо верить людям, — смотрю на отражение лица Волкова в зеркале. — Не надо им верить. Время покажет, кто из нас прав.

— Время, — криво усмехнулся фискал. — Любишь ты его, да?

Остаток пути ехали молча.

Никто больше не пытался выяснять отношения, обвинять друг друга во всех смертных грехах и заниматься похожей ерундой. Каждый остался при своём мнении.

Омск встретил нас мокрым снегом.

Волков достал из бардачка книжицу с картами автомобильных дорог, открыл примерно в середине, подвинул закладку в виде чайного пакетика и сверился с маршрутом.

— Долго ещё? — спросил я.

— В Пишпек, оттуда — на Иссык-Куль. Два перегона.

Потянулись долгие часы ожидания.

Дороги с каждым новым перемещением становились всё хуже. В Пишпеке снегопады словно отрезало, но шоссе местами перекопали, что вынуждало следователя искать объезд. Мы петляли по старым кварталам мимо обшарпанных пятиэтажек, перемежающихся со старинными домами и ультрасовременной застройкой. Остановились перекусить в каком-то ресторанчике. Нам подали отварную лапшу с мясом и овощами. По вкусу всё это было пожарено и потушено. Одной порцией я наелся под завязку — мяса было реально дофига. Запивали всё это дело зелёным чаем, в котором явственно ощущались нотки жасмина.

Пока я допивал чай, Волков ещё раз сверился с картой.

Неудобно быть высокоранговым одарённым. Бортовые компьютеры за гранью фантастики. Нет спутниковой навигации, не воспользуешься приложением, выстраивающим маршрут до нужного портала. Я, кстати, так и не дорубил, почему мой бывший куратор не воспользовался услугами канцелярского портальщика. По всему выходило, что таких спецов в Отделе немного. И ценятся эти ребята на вес золота. Мы можем добраться в нужную губернию своим ходом, а оперативники на задании без молниеносной переброски не обойдутся...

Без четверти два мы въехали в последний портал.

И вынырнули в шикарном курортном посёлке под названием Бостери. Ну, шикарным этот посёлок можно назвать летом, а мы припёрлись сюда в ноябре. Горы побелели, все улочки заметены снегом. Большая часть гостиниц и пансионатов закрыта. «Чёртово колесо» застыло, прервав свой извечный кругооборот. Побелели распорки аттракционов, сиротливо поскрипывают цепи на каруселях.

Дорога, по которой мы ехали, обледенела, так что Волкову пришлось максимально сбросить скорость. У меня возникло ощущение запредельного одиночества — ни машин, ни людей. Только корпуса однотипных санаториев и пансионатов, врубивших ждущий режим.

Слева от нас ярился Иссык-Куль.

На побелевшую береговую линию набегали невысокие валы. Пляж превратился в заснеженное поле, променад замело, лавочки покрылись сугробами. К дороге, по которой мы ехали, вплотную подступали территории пансионатов, сплошь покрытые вечнозелёными пихтами и соснами. Встречались и частные гостевые дома, к одному из которых мы сейчас направлялись.

Я бросил взгляд на далёкие горы.

Хребты Северного Тянь-Шаня казались приземистыми и неказистыми, вдобавок их вершины тонули в серой мути навалившегося на посёлок циклона. Я знал, что это иллюзия. Просто до гор нужно доехать, а там путешественника ожидает совсем иная картина...

Волков свернул с главной дороги на узкое ответвление, вжавшись в щель между заборами двух санаториев. Мы проехали по неровному, в выбоинах, асфальту метров двести, и остановились напротив массивных кованых ворот, утопленных в двухметровый забор из белого кирпича.

— Звони, — сказал следак.

Я выбрался из тёплого салона в пронизывающий до костей ад. Ледяной ветер, налетевший с гор, заставил поплотнее укутаться в пальто и пожалеть о перчатках, оставленных на переднем сиденье.

Никакого домофона у ворот не наблюдалось.

Только электрический звонок и камера.

Стоило мне нажать на кнопку, как над головой вспыхнул красный огонёк, и камера с лёгким гудением развернула недремлющее око в мою сторону. Самого звонка я не услышал. Ворота никто не спешил открывать.

Возвращаюсь в машину.

Грею продрогшие руки.

— Они знают, что мы приехали?

— Да, — последовал холодный ответ. — Мы сообщили.

Минуты через три ворота скрипнули и начали медленно отворяться. До моего слуха донеслось гудение сервоприводов. Выражение лица фискала оставалось неизменным — дескать, всё идёт по плану. Канцелярский раритет вкатил на подъездную дорожку, под колёсами захрустел гравий. Буквально через пару десятков метров мы вырулили на обширное каменное пространство перед домом. Бетонные плиты, аккуратный бордюр, чугунные фонари — невысокие, метра в полтора. Наш автомобиль был единственным на этой парковке. Леший сюда пешком, что ли, притопал?

Всё стало ясно, когда я перевёл взгляд на дом.

Трёхэтажный коттедж явно был рассчитан на сдачу нескольким семьям. Когда-то. Теперь здесь жили всего два туриста, причём круглогодично. Проектировалось всё с размахом. Остеклённая терраса на втором этаже, большой навес у крыльца, многогранная крыша с мансардными окнами. А ещё обнаружились гаражные ворота, что сняло вопрос о Лешем, который внезапно полюбил трекинг.

Волков посигналил.

Дверь коттеджа отворилась, и в освещённом изнутри проёме возникла женская фигурка.

Кара.

Сейчас было три часа дня, но из-за пурги окрестности озера были погружены в мрачную серость. В панорамных окнах второго этажа тоже горел свет.

— Иди, — сказал Волков. — Я здесь подожду.

Честно говоря, я думал, что Кара замаскируется получше. С момента нашей последней встречи наёмница не изменилась от слова «совсем». Никаких пластических операций, маг-препаратов, биовмешательств. Девка совсем разума лишилась. Всё та же грива чёрных волос, чарующие зелёные глаза, аппетитные формы. Бежевый спортивный костюм. И деревянная лопаточка в руках.

Госпожа де Винье что-то жарила.

По дому распространялся умопомрачительный мясной аромат.