Правда, недолго. Секунда — и меня уже нагнало Его Недовольное Высочество. Мы поравнялись с витражным стеклом, когда я резко остановилась и, повернувшись лицом к Вильфреду, произнесла:
— О чем вы хотели поговорить со мной, Великий князь?
Я посмотрела прямо ему в глаза и… В них не было ненависти. Злость? Да. Раздражение? Однозначно. И ещё — любопытство.
— Скорее кое-что вам сказать… эйра Мэрфи. Или всё же назовете мне свое настоящее имя? Сомневаюсь, что братец подослал бы к матери одного из своих агентов без соответствующего прикрытия.
Вспомнила, как я виртуозно умудряюсь влипать в неприятности, и мне так и захотелось сказать: «Зовите меня Счастливой. С родовой фамилией По Жизни». Только, думаю, такой ответ его навряд ли устроит.
— Тай.
— Тай, — он прокатил мое имя на языке, словно пробуя на вкус. И тот, судя по всему, показался ему далеким от лакричного леденца. — Мне не нравится, что брат ведет свою игру… — начал князь, а я про себя перевела эту фразу с мужского языка на нормальный: «Меня бесит, что я посчитал вас приличной эйрой, а вы оказались шпионкой». — …Но, так или иначе, я благодарен вам за то, что вы спасли жизнь моей матери.
Скорее всего, он ожидал в ответ что-то вроде ритуальной фразы: «служить империи — это мой долг», или «я не могла поступить иначе»… Но я не была карателем. И присяги не давала. Посему повисла тишина. Она была из тех, когда не нужно анализировать смысла фраз, достаточно понимать паузы между ними. А Великий князь, как и ворон, дураком не был.
— Тай… а вы, оказывается, сплошная загадка. Во всем. Даже… — Тут мой подборок бесцеремонно схватили и развернули лицом к свету со словами: — А в кабинете братца я поверил, что передо мной умертвие…
— Я живая! — Резко мотнула головой, освобождая лицо из мужской руки.
— С вами, как я успел понять, нет ничего очевидного.
Какой же он упертый. Стиснула зубы, борясь с искушением доходчиво объяснить Вильфреду, кто я. Ведь если попытаюсь достучаться до брата ворона, боюсь, судить меня будут за избиение.
— Тогда у вас остается в моем случае поверить в невероятное, — парировала я.
Вильфред усмехнулся и, сделав шаг вперед так, что мы оказались неприлично близко, произнес:
— И все же… Какие бы распри ни были у нас с Арнсгаром, я не хочу, чтобы между мной и вами, Тай, — он выделил последние слова, — стояла вражда.
Вот ведь! Высочество! Раздражения на него не хватает. У кого бы занять?
— Я не держу на вас зла, — миролюбиво начала я, а затем не удержалась и добавила: — Потому что держать нечем: руки у некромантов обычно заняты арбалетом или чарами упокоения.
— Значит, маг смерти… — азартно произнес Вильфред, и я поняла: теперь братец ворона будет носом землю рыть, а выяснит обо мне всё.
А я нахмурилась, прикидывая: а не оглушить ли Его Высочество на недельку сонными чарами и не припрятать ли тело в надежном месте? Например, в склепе. А что? Так я точно спасу ему жизнь! Вот только ведь он наверняка обвешан охранными амулетами, как бродячий пес — репьями.
Но определенно этот тип нарывался на то, чтобы я наплевала на все охранные чары и зарядила ему промеж глаз заклинанием.
Но тут из темноты коридора раздалось:
— Однако какая занятная картина… — Этот голос я бы узнала из тысячи. Вот только сейчас он звенел холодной яростью.
Вильфред тут же отпустил мою талию и даже сделал несколько шагов назад. Что, кстати, было весьма разумно с его стороны. Я бы точно при виде столь мрачного ворона еще и парочку плетений щитов приготовила.
— Брат, какая встреча, — насмешливо протянул Вильфред, а затем, чуть склонив голову набок в шутовском поклоне, присовокупил: — Думаю, мне стоит удалиться. Все же встреча подчиненных с начальством…
И, неимоверно довольный чем-то, развернувшись, он пошел прочь. А я осталась. Захотелось рвануть навстречу Ару, оказаться в его объятьях. Но потом до меня дошло, как мы с Вильфредом выглядели со стороны, и…
Мы замерли с вороном на миг. На один долгий миг, в котором было все. А потом… Не знаю, кто сделал первый шаг. Он? Я? Да не все ли равно, если мы встретились в объятьях друг друга. Ар открыл спиной дверь одной из пустых комнат, щелкнул запор, отсекая нас от всего мира, и…
Затем я поняла, что не только истина может родиться в споре, но и ребенок. А ревность — и вовсе одна из главных причин многодетных семей!
Ар целовал меня неистово. Словно клеймил. А я — отвечала ему тем же. Ворон оторвал мои руки от себя и припечатал к двери. Его язык вторгся в мой рот. Жадно, сильно. Каратель вжался бедрами мне в живот, и я почувствовала его мужское желание.
Я не удержалась, скользнув пальцами под его рубашку, ощутив кожей напряженные мысцы, выступающие кубики пресса. Ар вздрогнул от удовольствия.
— Я схожу по тебе с ума, — выдохнул он, пожирая меня голодным взглядом. — Никогда не думал, что способен на ревность…
Подалась вперед. Тело горело. Я была пьяна вороном. Он ласкал меня, целовал, не давая и мига, чтобы опомниться. Да я и не хотела. Ярость. Желание. Дикая, жадная потребность друг в друге. В прикосновениях.
Я почувствовала, как сильные руки подхватили меня под ягодицы, усадили на крышку клавесина, раздвигая ноги, поднимая подол платья. И это — не отрываясь ни на секунду от моих губ. Внизу живота словно вспыхнуло пламя. И оно поднималось выше, заставляя гореть уже меня всю, лишая воздуха, иссушая, рождая жажду, утолить которую могли только прикосновения ворона, поцелуи ворона… только он.
Мои пальцы скользнули на его шею, зарылись в черные жесткие волосы, отчего Ар застонал от удовольствия.
Я почувствовала, как его поцелуи спускаются все ниже: шея, обнаженная грудь. Я даже не заметила, когда ворон успел ослабить корсет.
А вот рука Ара, скользнувшая под подол, наоборот, поднималась все выше: щиколотка, обтянутая тонким чулком, колено, внутренняя сторона бедра. Прикосновения пальцев к обнаженной коже, на границе, где тонкий чулок закончился, а батист панталон ещё не начался, заставили меня простонать от наслаждения.
— Моя Тай… — Шепот, от которого по спине пробежали мурашки.
Шуршание ткани, когда?р справился с последним батистовым бастионом и… он вжался в мои бедра. Обхватила его ногами, словно это могло мне помочь на миг задержаться в этой реальности.
— Ар… — Мой не шепот, гортанный хрип, разнесся по комнате, залитой чернильным сумраком.
Он вбивался в меня, заставляя стонать от наслаждения, которое было одно на двоих. Мы любили друг друга на грани боли. Нас выворачивало наизнанку от дикой потребности обладания. И не было ничего важнее, чем утолить этот голод ласками, проникновением, шальными ударами, отдающимися ритмичным скрипом крышки клавесина.
Я откинула голову не в силах сдержаться. Улетая…
— Моя Тай… — Надсаженный голос ворона вернул меня в реальность. — Ты должна знать одну вещь обо мне.
— Да?! — скорее не сказала — промурлыкала, нежась в объятьях Ара.
— Тебе достался жутко ревнивый супруг.
Не удержалась от смешка:
— Значит, в этом мы с тобой похожи…
— Я понимал умом, что ты моя, что Вильф не претендует на тебя, и все равно… когда увидел, как он держит тебя за подбородок, прижавшись… Перед глазами была пелена. Хотел придушить этого паршивца.
Я подалась чуть вперед, прижалась лбом ко лбу ворона и прошептала:
— Я — только твоя. А ты — только мой. И так будет до самой смерти.
— И за Гранью — тоже. — Его рука прикоснулась к моему лицу, и я уже потянулась за еще одним поцелуем, когда Ар замер, на миг прикрыв глаза. А потом — выругался.
— Сработала одна из сигналок.
Но, прежде чем уйти из дворца, ворон помог мне привести себя в порядок и… как сущий мальчишка, украл еще один поцелуй… Ну как один. Один десяток — так точно. Все же юнцом он не был.
— Держи. Эту записку нужно будет передать моему отцу сразу, как я покину совещание перед взрывом, — ?р вручил мне послание. — А этот перстень, — он снял с пальца кольцо, — поможет миновать стражу.